"Это был обед, среда и одно из моих любимых кафе, где есть нормальный кофе, поток людей и правильная атмосфера. Ты здесь не одна, ты с ноутбуком. И у вас, как всегда, есть несколько часов в день, когда вам двоим действительно больше никто не нужен: можно разобрать все документы, ответить на все письма, назначить встречи и конечно же много писать.
Дел было много, но тем не менее моим вниманием овладела одна из мам с двумя сыновьями. В обед в моем любимом кафе много мам с новорожденными колясками, детьми из школ, вперемешку с умными бизнесменами из близлежащих бизнес-центров, которые при виде детей делают вид, что это параллельная реальность и я их за это не осуждаю.
Так вот, продолжу, мама с двумя сыновьями. Пришли они из школы/садика. Один мальчик постарше: он посерьезнее, ему на вид лет семь, возможно и больше, потому что слишком уж умный и осмысленный взгляд. Папы с ними не было, но хотелось верить, что мальчик просто маленькая копия этого неведомого взрослого и разумного мужчины. В силу его малого возраста его разумность выглядит дико трогательно. К тому же, его не надо раздевать, усаживать и заставлять сходить помыть руки и опустить ноги под стол – он уже достаточно взрослый и изо всех сил демонстрирует, что уже «старший». Он сам повесил свою куртку и уселся за стол с довольным видом, в предвкушении вкусного обеда. Будут бургеры с картошкой. И кетчупом. Ему очень нравится быть старшим, и он периодически этим злоупотребляет. Так мило. «Поджучивает» периодически младшего, за что ему перепадает от мамы. Но в целом он такой уже микро-мужичок. Проглядывается твёрдый взгляд, одежда на нем соответствующая семилетнему человеку, но сидит такая уже как на мужчине, и пусть это всего лишь флис и бесформенные некрасивые штаны от комбинезона reima с подтяжками. У многих лыжников сорокалетнего возраста такие костюмы.
Младшему мальчику года четыре, может быть, три. Огромные румяные щеки, пухлая попа в термо-белье и сквозь них просвечивают красные детские трусы-боксеры, но в звездочку. За этим ребёнком нужно следить, потому что он может ненароком задеть головой угол стола или попой свернуть тарелки с него. На его щеке ссадина – точно приложился где-то, пока кверху своей румяной попой отсвечивал где-то ещё. Его нужно все время одергивать, следить, чтоб ел, пил и не хулиганил. Он точно младший и немного баловень. Точнее очень даже много. Если так вообще можно сказать.
Мама у них святая женщина, спокойная как танк. Одной рукой ест свой скромный обед из безвредных для фигуры продуктов, другой следит, чтоб младший не навернулся. Невидимый третий глаз следит всё ли в порядке со старшим, но с ним всё в порядке. Она сурова, но когда смотрит на своих мальчиков становится красивее. Мне нравятся такие мамы: она с утра помыла свои очень длинные волосы и они очаровательно лежат, на лице make-up, за фигурой следит, одежду тоже продумала: она красива и удобна. Пусть и стиль совершенно не мой, но она явно о себе думает достаточно. И главное – у нее выражение лица человека, с которым хочется поговорить.
Они поели и собирались уходить, нужно было одеться, допить сок, собрать вещи. Мама суетилась, одевала младшего, и казалась немного суровой, но украдкой нюхала его макушку и было видно, как она успевает с кайфом на мгновение зажмуриться.
Старший проверил не забыли ли они чего, и проконтролировал, чтобы младший допил сок и не облился.
Мне не хотелось, чтобы они уходили. Хотелось еще за ними наблюдать. Много. Хотелось знать как они пойдут, или поедут на машине. Как эти братья идут из садика вместе и как игрушки делят в общей комнате. Хотя... Не знаю зачем мне это. Я ведь и так по сути все знаю.
Они были похожи на мою мечту. Всегда хотела быть мамой мальчишек, двоих. И чтоб они были немного хулиганы, и в меру умные, и классные. Чтобы и сок пили, и случайно его роняли, и были при этом похожи на своего папу, который тоже так делает, пусть и отрицает. А я бы их одевала в кафе, ворчала, поднимала бы с пола перчатки и украдкой нюхала макушки, зажмуриваясь, но сохраняя строгость.
Да, они были вылитые мы.»
История вторая. Написаная с прямо противоположным настроением, и, поверьте, довольно в опасных, для любящей матери и её психики, условиях.
«Я понятия не имела, что отношения с сыновьями это так сложно. Обычно мамы мальчиков в моем понимании выглядели мило и трогательно. Такие феи, которые растят настоящих мужиков не забывая о женственности.
Не знаю в каком бреду я это себе представляла. По факту же я наверное восемь раз из десяти чувствую себя идиоткой.
Во-первых, я не врубаюсь в майнкрафт. Ад! Как в него люди играют?! Что они вообще в этом находят??
Во-вторых, Лего. Боже, как же я не ненавижу Лего. Это хуже чем Эпл! Хотя, Эпл я вообще-то люблю. Лего конечно тоже молодцы, НО. Вы думаете это Эпл подставу устраивают с выпуском каждого айфона? Нет! Подстава это — Лего! Каждый набор Лего, зараза, индивидуален. И будь ты сто раз проклят, если одним прекрасным утром случайно смешаешь остатки от недособранного замка Нексонайтс с остатками от полицейского участка, который вчера развалился, или кораблями из серии «Звездные войны». Ты навсегда потеряешь сон, порядок в квартире, способность собрать это до конца своих дней и утешить убитого горем ребенка. Который будет мучать тебя «потерянной запятой» 3 дня к ряду, и если ты найдешь эту микро-частицу, которая скрепляет две другие крошечные детали, то можешь до конца жизни знать, что «найти иголку в стоге сена» это как два пальца об асфальт. Поэтому, или ты с закрытыми глазами умеешь сортировать Лего, или ты не жилец.
В-третьих, я — девочка, и, правда, иногда хочу посмотреть, условно, Русалочку, а еще про любовь и поплакать, но я должна смотреть про Бэтмана, какого-то Кубо (если что, то ударение на «О») или этих идиотских Ниндзя, заказывая при этом пиццу. Потому что это прикольно, быть Ниндзя и есть долбанную пиццу, как в мультике. Спасибо не просит жить в канализации, как эти черепашки. И вот ты заказываешь такая пиццу и не просто ее не ешь, потому что на диете, а делаешь вид, что ешь, но не ешь. Нюхаешь! И сатанеешь от запахов. Потому что ну кто в 5 лет знает что такое диета и спортивное питание.
Я прошу поиграть в города, почитать книжку или, на худой конец, предлагаю партию в лото, но должна изображать монстров, смерть от автоматной очереди и арест с задержанием. И лишь одна игра у нас сходится, ненадолго: мы берем какие-нибудь дезодоранты и представляем, что это микрофоны, а диван – сцена, мы громко поем песни и скачем (простите соседи), но мы словно на вершине популярности. А потом внезапно песня заканчивается, моя слава меркнет, ребенок подходит такой и с хитрым видом совершенно неожиданно выдает: «мам, а давай уменьшим тебе щеки?» И ты такая: «чтоээ?!» Хотя нет, ты уже даже на это не способна. Потому что ты только что дала концерт а-ля Бон Джови, потом три раза за последние полчаса тебя арестовали и ты превратилась в зомби, чем вызвала неописуемый восторг и недовольство сразу.
Не забываем, что пока ты расстраивалась, младший ребёнок наступил тебе на лицо, потом на живот и резкой пощечиной по левой щеке показал где же точно в этой комнате любимая мамочка. Наверное щека распухла и им показалось, что лучше её уменьшить. А ты такая смотришь на себя в зеркало и думаешь... Нет, не сдохнуть. Ещё вина, пожалуй! И классные у меня дети!
Потом я положу их спать, и этот лось, который только что прыгнул на меня всем своим огромным почти шестилетним телом, пока я печатала этот текст, свернётся калачиком в своей детской постельке и пижамке с миньонами и попросит его обнять, словно птенчика в гнездышке. И скажет «мамочка, ты у нас самая лучшая и красивая» и тебе становится стыдно.
За то, что вообще посмела себе сомневаться.
Потому что никто лучше тебя не притворяется, что ест пиццу, когда не ест и не поёт в дезодорант It's my Life!"
Фото: Oleg Vasilenko
Комментариев нет
Отправить комментарий