Ноябрь, 2016
Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.
Евгений Евтушенко
Помню, как в полной тишине тикали часы. Повисла неловкая пауза.
Такая, когда все сидят "как в гостях», отвесив челюсти, смотрят друг на
друга и слушают это долбанное тикание часов. 16:52, кстати. Да, надо заметить,
что мы припозднились. Планировали начать в 16:00, чтобы вернуться до пробок.
Мне нужно было домой к ребенку, Ярославу Богдановичу, вероятно, тоже. К семье. Но
он запутался в выходах метро, потом долго искал мою машину, потом я даже
немного поцарапала бампер, сдавая задом. Очень я волновалась в его присутствии.
Вообще-то мне не свойственно царапать бамперы, но я слишком переживала, это был
первый раз, когда я везла его домой к нам.
Ярослав Богданович Калын - был нашей манной небесной.
Внешне совершенно ни чем не приметный мужчина. Всегда скромно
и аккуратно одет, портфель, как у всех врачей, и немного старомодный галстук.
Маме он ужасно нравился. Когда она могла еще ездить к нему на приемы, то всегда
собиралась изо всех сил и прихорашивалась. Мы с сестрой подтрунивали над
ней, но на самом деле это были едва уловимые признаки нашей прежней мамы. Той,
которую еще не проглотила болезнь.
Пока я везла его по улочкам в сторону нашего дома, мы
обсудили пробки, привлекательность района, а также наш уютный тихий двор на
улице Крупской. По делу ничего. Ярослав Богданович умел быть чутким. Он знал,
что помощь нужно оказывать не только пациенту, но и его родственникам. Кажется,
я тоже ему нравилась. А может он просто хорошо воспитан. Поэтому всегда с
удовольствием обсуждал со мной всякую ерунду.
