Октябрь, Москва, вечерние изнуряющие пробки. Ну что я рассказываю, вы и так все сами про них знаете. Мы с Мишей едем из школы домой, и вот стоим уже минут сорок, а впереди нас ждет примерно столько же.
Когда ты стоишь в пробке, да ещё идет дождь, хочется двигаться, прыгать, бегать, даже приседать со штангой, да что угодно — лишь бы не сидеть на попе ровно, где правая нога в положении «газ-тормоз».
Сразу вспоминаешь, что в машине кончилась вода, а тебе срочно надо попить, еды тоже нет, а очень хочется есть, но самое главное это — туалет. Кажется всем сразу нужно хоть немного в туалет, едва попадают в пробку. И становится совершенно не важно откуда и куда мы стоим, лишь бы скорее была возможность исполнить все свои примитивные желания.
И вот Миша тоже начинает хотеть примитивное. Но нет, не в туалет. Детская душа потребовала песни.
Так вышло, что однажды, конечно же исключительно по моей же неосторожности, он услышал песню известного рэпера Тимати «Лада-седан-баклажан» и к несчастью нашел её смешной.
Как это произошло, теперь уже не понятно, потому что с детства мы стараемся приучать ребенка к качественной музыке, он знает многие рок-группы, песни. Еще с трех лет он попросил у нас настоящую гитару, мог исполнить на своей детской «абракадабре» концерт Deep Purple или AC/DC с копированием коронного подпрыгивания с гитарой Ангуса Янга, а тут вдруг он просит Тимати и «ту самую смешную песню про овощ».
Я отвлекала как могла.
Я даже предложила поиграть по ролям в черепашек Ниндзя. Я поклялась поесть шоколад на ужин и посмотреть айпад перед сном, но ничего не сработало. Я переключилась на аргументы: «сынок, песня не очень хорошая, там грубые слова», «мотив плохой», в конце концов мы поругались и я поняла, что ни один баклажан не стоит ссоры с ребенком в пробке.
И я сдалась.
«Эти черные ресницы, какие-то там глаза
Своею красотой сгубили пацана» ©
Пока ребенок тащился от Тимати (при чем больше всего ему нравится, что в обычной песне используется слово «баклажан» применимо и к машине, и к платью одновременно), я углубилась в дебри интернета в мобильном телефоне: меня ждал шквал сообщений, мир ссылок, уведомлений, и наконец, лайков в инстаграм. Не все еще «перелайкано», надо исправлять.
В конце концов я вспомнила, как будучи подростком сама пробуждала в собственных родителях праведный гнев и отчаяние, когда просила купить в переходе метро очередной номер журнала «Cool». Моя мама тоже долго спорила, отговаривала, аргументировала, а потом просто просила скрывать обложку в общественном транспорте «чтобы не позориться».
Потом я решила, что нужно договориться о поставке дверей и светильников в нашу новую квартиру и совсем отвлеклась.
До дома оставалось постоять пару перекрестков и поворотов направо.
Ничто не предвещало беды.
Но вдруг я очнулась, словно на меня вылили ушат холодной воды и музыкальные баклажаны казались легкими весенними цветочками.
В мое, кажется, правое ухо прозвучало трогательное, детское, но все таки настойчивое:
— мам, а что такое секс?
ЧТО?!
СЕКС?!
...
ох, Тимати, дай Бог тебе здоровья и новых песен.
Пока я отвлеклась на переписку, мечты, лайки и телефон, «Баклажан» давно кончился, но Apple Music продолжил подгружать песни великого российского рэппера на различные другие темы, где слово «секс» занимает не последнюю роль. Я бы сказала самую ключевую. В общем, пошли нормальные такие песни Тимана за постельную жизнь. И момент, когда все это надо было выключить, мягко говоря, уже упущен.
— Мам? ты чего молчишь? Ответь же, что такое секс?
Ох, сынок, спроси Тимати, тьфу, черт бы его песню написал.
Лучше бы ты хотел в туалет. Посреди МКАДа.
Когда я не знаю что мне ответить и нуждаюсь в нескольких секундах чтобы подумать, то делаю вид, будто вопрос не мне. Это беспомощно и отвратительно, но что поделать. Хотя, все равно в шестилетнем возрасте эта тема уже не прокатывает. Поэтому я мужественно и немного судорожно собираю волю в кулак. В конце концов, как гласит русская народная мудрость: раз включаешь ребенку Тимати — умей с ним объясниться.
На минуту мое выражение лица было настолько выразительным, что я бы выиграла награду, если бы такая премия учреждалась.
Но Миша не сдавался:
— Мам, ты ответишь? «Секс» — это вообще что?
— Хорошо, Миш, давай честно. «Секс» — это вещь для взрослых. (Вещь! Я сказала "Вещь!" Но не спешите меня судить, чтобы вы вообще сказали?!)
Например, подростки-старшеклассники или студенты наверняка бы со мной поспорили. Но! (Тут я смеюсь дьявольским смехом) никого из них нет в моей машине. Они меня НЕ СЛЫШАТ. Как и бывшие. Поэтому ок, пусть секс будет вещью. Договорились: «секс-вещь». face-palm какой-то просто.
— Каак?! — расстроено удивляется мой сын такому простому ответу.
— Ну, вот так — ну, согласитесь, реальный ответ шестилетнему мальчику практически невозможен.
Я бы конечно могла пуститься в различные биологические и научные объяснения, рассказать ребенку что такое «пенис» и все такое. Но если откровенно, я просто пока не умею этого делать. Я просто еще не подготовилась!!!
— Так не честно! — не сдается он, рассматривая все через свою шестилетнюю призму восприятия.
— Согласна. Вообще не очень честно. — и я его понимаю. Когда хочется узнать что такое «секс», а тебе не говорят — такое бесит.
— Я тогда тебе тоже ничего не расскажу! — надувает губы он, скрещивая руки на груди. И я понимаю, что для меня, родителя, это вообще не самый лучший вариант. Он будет что-то скрывать. Когда-нибудь потом.
— Хорошо. То есть ты хочешь, чтобы я рассказала тебе что-то такое, что нельзя детям? Ведь ты же знаешь, что детям много чего нельзя, что можно взрослым?
— Что, например?
— Ну вот, в ночные клубы ты ходишь? Где все танцуют, слушают громкую музыку, там крутятся диско-фонари, искусственный дым и все это до утра — внезапно нашла спасение я
— Нееет. Я же еще маленький! Мне туда нельзя! А ты ходишь, мам?
— А я бывает хожу. С папой вместе. Пока вы с Алешей спите и с вами сидит няня или вы у бабушки.
Ребенок задумался:
— Хорошо. А еще?
— А еще, например, вино. Мы когда пьем с папой вино, ты пьешь? — боже! Спасение номер два — алкоголь! Какой позор. Слышали бы меня органы опеки.
— Нет, конечно! Вино же только для взрослых. Как и пиво — ну, вот это бы, кстати, больше понравилось органам опеки.
— А вот я играю с тобой в лабиринте с препятствиями и надувными мячиками? (это такая многоэтажная штука, куда пускают только детей до 12 лет)
— Нет!
— Почему?
— Ты большая, тебе нельзя. Наверное ты можешь его сломать. И вообще мам туда не пускают.
— Вот! А знаешь, как мне хотелось бы? Кстати, еще мне очень хочется в школу твою пройти, посидеть за партой, побегать в спортивном зале, и попеть песни на музыке. А в твоем садике я давно мечтаю поесть котлетку с пюре в обед и запеканку со сгущенкой на полдник! Очень хочется! А мне нельзя. И вообще меня даже не на все детские праздники пускают, потому что я взрослая. Я привожу тебя в Кидбург, и стою за ограждением. Даже не вижу ничего! Ну и в конце-концов, вспомни батут. Каждый раз я стою и жду пока ты напрыгаешься (батут был окончательным аргументом).
— Да, правда, тоже не честно — всерьез задумался Мишка, почесав затылок.
Пока он всё это обдумывал возникла пауза. Я испугалась, что он сейчас продолжит спрашивать про секс, и как я эту «вещь» использую. Необходимо было срочно переключить внимание или опередить. Потому что мы все ещё не доехали, осталась пара поворотов направо.
— Ну, вот. Ты понимаешь, есть вещи только для детей, их нельзя взрослым, а есть вещи только для взрослых, их нельзя детям. Секс — это для взрослых, ты не должен был слышать это слово и когда придет время, я обязательно тебе расскажу («или ты мне» — это уже я добавила мысленно).
— Ну, ладно. Значит мне — батут, а тебе — секс?
О, боже! Но да, как-то так примерно. Но я не стала на всякий случай что-либо говорить. Теперь нужно было как-то вернуть уверенность в разговор.
Но она не вернется. Потому что спустя минуту, когда я заканчивала парковаться около подъезда, он задумчиво спрашивает:
— мам, а слово «Блять!» я тоже не должен был слышать?
Я резко оборачиваюсь и восклицаю:
— Где?! Где ты это услышал? — мысленно рву на себе волосы и вспоминаю не ляпнула ли я чего сейчас за рулем.
— А, да в садике, мам — махнул небрежно рукой мой ребенок и добавил — да ты не переживай, я знаю, что это плохое слово. А раз плохое, то его говорить можно только тогда, когда никто не слышит. Ну, пойдем домой? Там шоколад на ужин, помнишь?
Стоит ли говорить, что ... «Обожаю всё это»?
Вечером уложив детей спать, я налила нам с мужем по бокалу запрещенного детям вина и пересказала наш диалог. Он снисходительно выслушал и протянул:
— Хм, то есть ты в итоге ничего ребенку не рассказала?
— Как? Мне кажется я гениально выкрутилась!
— Выкрутилась. Но ты не ответила ему на вопрос...
— Ну, вот если хочешь, завтра утром поедете в садик и ты популярно сможешь ему объяснить что же такое «секс» — снова выкрутилась я.
Как же важно, когда у ребенка есть и мама, и папа.
Комментариев нет
Отправить комментарий